Результаты судебной реформы М.М. Сперанского в Сибири

В отзыве от 24 августа 1842 г. Горчаков отмечал: «Я той мысли, что всякое нововведение должно быть основано на крайней необходимости, т.е. ощутительном недостатке прежнего учреждения, дознанным местным опытом и подтвержденном примерами и фактами, а не одними умственными соображениями или с тем, чтобы подвесть под единообразие то, чему, при отдаленности Сибири противится вся система ее управления, повелительно требующая централизации местной и таковой же власти надзора и исправления, которых ожидать из Петербурга невозможно без очевидного неудобства».

Государственный совет 8 апреля 1843 г. принял решение, согласно которому сибирским прокурорам разрешалось сообщать свои замечания в случае их отклонения в совете Главного управления. Таким образом, губернские прокуроры, с одной стороны, действовали на основании общероссийских узаконений, с другой – подчинялись главному местному начальству. На наш взгляд, такое решение следует считать компромиссным, учитывающим аргументы, как генерал-губернаторов, так и министра юстиции. С одной стороны, центральное правительство стремилось к недопущению и искоренению злоупотреблений на местах вследствие контроля со стороны прокуроров, с другой – к централизации власти в губерниях, оперативности реагирования на проблемы в крае. Но, к сожалению, правительство не добилось своей цели по искоренению злоупотреблений в регионе, ограничению давления на судебные институты со стороны местной бюрократии.

Уже в письме министру юстиции от 27 декабря 1843 г. Горчаков указывал: «Я дал… губернским прокурорам вверенного мне края предложения о доставлении мне копий со всех предписаний к ним Министерств и других начальственных лиц, не исключая и секретных бумаг…». Генерал-губернатор снова указывал, что прокуроры находятся в непосредственном подчинении Главного управления, и обязаны доставлять ему точные списки со всех своих протестов, представлений и распоряжений. Горчаков опасался, что сенатор И.Н.Толстой, отправившийся с ревизией в Восточную Сибирь, или министерства может дать прокурорам поручения, «кои заключали бы в себе секрет от здешнего Главного начальства». Закон от 8 апреля 1843 г. так и не привел к большей независимости прокурорского надзора в Сибири.

Очевидно, несмотря на претворение в жизнь новых более рациональных начал «Учреждения» 1822 г., состояние сибирского суда продолжало желать лучшего. Преобразования на практике приобрели весьма ограниченный характер. Прежде всего, сказывались недостатки денежных ассигнований, предназначенных для содержания чиновников судебного аппарата. Остро ощущалась нехватка квалифицированных специалистов. Судебные места по-прежнему оставались вакантными ввиду нежелания подготовленных в столице кадров замещать столь отдаленные инстанции. Вследствие этого решение кадрового вопроса судебных мест всецело легло на губернскую администрацию. Низкий профессионализм чиновников судебных инстанций, связанных родственными и клиентальными узами, предопределил негативное отношение общественности к органам суда. Но самым главным недостатком являлось наличие и использование возможности со стороны администрации влиять на судебные органы.