Некоторые искусственные уголовно-процессуальные препятствия обеспечению доступа к правосудию
Соответственно, в силу положений ст. 75 УПК РФ сведения, полученные из показаний этих участников уголовного судопроизводства (речь идет о ситуациях, когда потерпевший и гражданский истец, обвиняемый и гражданский ответчик – разные лица), неизбежно должны быть признаны недопустимыми доказательствами. На практике названных участников допрашивают по общим правилам проведения допроса (ст.ст. 189-190 УПК РФ), оформляя при этом протокол допроса свидетеля (т.е. используется прием аналогии). Представляется, что аналогия здесь применена быть не может, поскольку это вызывает осуществление действий со стороны правоприменителя, которые не предусмотрены законом и противоречат ему (фактически нормы УПК РФ вступают между собой в коллизию).
Таким образом, уголовно-процессуальный закон в определенной степени закрывает доступ к правосудию названным участникам процесса. Проблема усугубляется, если учесть, что по многоэпизодным уголовным делам может быть значительное число гражданских истцов. В качестве примеров можно назвать уголовные дела, возбужденные в отношении сотрудников и руководителей компаний «Тандем-Тибет» (200 тысяч гражданских истцов), «Русский дом селенга» (2,4 миллиона гражданских истцов), «Русское золото», «Гермес-финанс», «Хопер-инвест», «Русская недвижимость», «МММ» (почти 7 миллионов гражданских истцов).
Среди проблем реформированного уголовного судопроизводства можно также назвать отсутствие возможности заочного избрания заключения под стражу в отношении обвиняемого (из толкования положений чч. 4 и 5 ст. 108 УПК РФ вытекает вывод, что это правило не распространяется на подозреваемого).
Пленум Верховного Суда РФ в постановлении № 5 от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ» указал, что при осуществлении судопроизводства суды должны проводить судебное разбирательство по уголовным делам в разумные сроки, в которые засчитывается как время предварительного следствия, так и время самого судебного разбирательства в силу п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Думается, что Верховный Суд РФ в данном случае действовал не по аналогии, а субсидиарно применил норму другой отрасли права (международного), во-первых, исключительно как норму, имеющую уголовно-процессуальный характер, и во-вторых, в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и ч. 3 ст. 1 УПК РФ как норму прямого действия, являющуюся составной частью законодательства РФ, регулирующего уголовное судопроизводство.
Учитывая положения Конституции РФ и названных ранее международно-правовых актов, Конституционный суд России напомнил органам, осуществляющим предварительное расследование, и судам их обязанность следовать конституционным предписаниям, гарантирующим гражданам доступ к правосудию и судебную защиту, что предполагает установление как юридических, так и фактических оснований принятия процессуальных решений, ограничивающих права и свободы граждан.